Трое в лодке, не считая собаки

«Трое в лодке, не считая собаки» - юмористическая повесть английского писателя Джерома К.Джерома. Она рассказывает о лодочном путешествии по реке Темзе. Прототипами троих героев являются сам автор и двое его друзей, с которыми он часто катался на лодке. Книга, изданная в 1889 году, обрела вечную молодость. Шутки кажутся смешными и остроумными и сегодня. Сам автор недоумевал по поводу неуменьшающейся популярности книги. Именно это произведение стали называть «едва ли не самой смешной книгой в мире». К настоящему времени книга переведена на множество языков.

Предлагаем вашему вниманию некоторые цитаты из произведения:

Странное дело: стоит мне прочесть о каком-нибудь патентованном средстве, как я прихожу к выводу, что страдаю той самой болезнью.

Когда я добрался до холеры, мне стало любопытно, чем я еще болен. Я начал прямо по алфавиту.

Так я добросовестно перебрал все буквы алфавита, и единственная болезнь, которой я у себя не обнаружил, была родильная горячка.

Вначале я даже обиделся, с чего это вдруг у меня нет родильной горячки. Однако спустя несколько минут моя ненасытность была побеждена более достойными чувствами.

Я стал утешать себя, что у меня есть все другие болезни, какие только знает медицина, устыдился своего эгоизма и решил обойтись без родильной горячки.

-Нам просто-напросто нужен отдых,- сказал Гаррис. -Отдых и перемена обстановки,- добавил Джордж.

Странная вещь: людей, подверженных морской болезни, вообще не бывает... на суше. В море вы встречаете этих несчастных на каждом шагу.

Что касается меня, то я нашел превосходное средство против морской болезни: нужно просто сохранять равновесие.

Джордж сказал: «Давайте махнем на лодке вверх по реке». Он сказал, что нам будут обеспечены свежий воздух, физический труд и душевный покой, непрерывная смена пейзажа займет наш ум, а здоровая усталость будет содействовать возбуждению аппетита и улучшит сон.

Единственный, кто не пришел в восторг от такого предложения, был Монмаранси (собака). Лично его река никогда не прельщала.

Так ничего не выйдет. Нужно думать не о том, что нам может пригодиться, а только о том, без чего мы не сможем обойтись. (друзья составляли список вещей, необходимых им для путешествия по реке)

Пусть будет легка ладья твоей жизни, возьми в нее только самое необходимое: уютное жидище и скромные радости, ту, которая тебя любит и которая дороже всех; двух-трех друзей, кошку и собаку, вдоволь еды и вдоволь одежды и немножко больше, чем вдоволь, питья, ибо жажда — страшная вещь.

Больше всего меня раздражает, когда кто-нибудь бездельничает, в то время, как я тружусь.

Все честолюбие Монмаранси заключается в том, чтобы как можно чаще попадаться под ноги и навлекать на себя проклятия. Добиться того, чтобы кто-нибудь споткнулся о него и потом честил его на все корки — вот высшая цель и смысл его жизни.

Не знаю, почему, но когда я вижу кого-нибудь спящим, в то время как я бодрствую, я прихожу в ярость.

Мне думается, что из всего глупейшего, раздражающего вздора, которым забивают нам голову, едва ли не самое гнусное — это мошенничество, обычно называемое предсказанием погоды.

Но кому нужны предсказания погоды? То, что она портится, уже само по себе достаточно скверно; зачем же еще себе отравлять жизнь, узнавая об этом заранее?

Каждый человек обладает тем, что ему совершенно не нужно, а тем, что ему необходимо, владеют другие.

У женатых мужчин имеются супруги, которые им как будто ни к чему, а молодые холостяки плачутся, что им не на ком жениться.

Но большинстов людей так ленивы и трусливы, что предпочитают поощрять мошенничество, поддаваясь ему, вместо того, чтобы проявить известную твердость и пресечь его раз и навсегда.

Когда Гаррис бывает в гостях и его просят спеть, он отвечает: «Собственно, я ведь исполняю только комические куплеты»,- и всем своим видом он дает понять, что зато он так их поет, что достаточно один раз его послушать, и можно спокойно умереть.

В церкви Уолтона показывают железную «узду для сварливых женщин». Такими вещами пользовались в старину для обуздания женских языков. В наше время от подобных опытов отказались. Видимо, железа сейчас не хватает, а всякий другой материал недостаточно прочен.

Однако Цезарь, несмотря на это(доски, с запретами высаживаться на берег), переправился на другой берег. Помешать ему перейти реку было невозможно. Цезарь! - вот кого нам не хватает для успешной борьбы с прибрежными землевладельцами.

Единственный способ заставить чайник закипеть — это делать вид, что мы не обращаем на него внимание и озабочены совершенно другими делами. Если только он заметит, что вы нетерпеливо ждете, чтобы он закипел, - он даже и зашуметь не подумает.

Как хорошо себя чувствуешь, когда желудок полон. Какое при этом ощущаешь довольство самим собой и всем на свете!

Все-таки странно, насколько наш разум и чувства подчинены органам пищеварения. Нельзя ни работать, ни думать без разрешения желудка. Желудок определяет наши ощущения, наши настроения, наши страсти.

Мы всего только жалкие рабы нашего желудка. Друзья мои, не поднимайтесь на борьбу за мораль и право! Заботьтесь неусыпно о своем желудке, наполняйте его старательно и обдуманно. И тогда без всяких усилий с вашей стороны в душе вашей воцарятся спокйствие и добродетель; и вы будете добрыми гражданами, любящими супругами, нежными родителями,- словом, достойными и богобоязненными людьми.

До ужина Джордж, Гаррис и я были раздражительны, задиристы и сварливы; после ужина мы блаженно улыбались нашей собаке. Мы любили друг друга, мы любили весь мир.

Мне никогда не приходило в голову, что человек может с такой быстротой перейти от необузданного веселья к мрачному негодованию.

Мы не стали допытываться, что эта вода взята прямо из реки, и все было в порядке. Чего не видит око, того не чувствует и желудок.

Если ты не будешь пробовать ничего нового, то как ты узнаешь, что хорошо и что плохо?

После этого мы вымыли посуду, все прибрали (нескончаемое занятие, которое внесло некоторую ясность в вечно занимавший меня вопрос: куда девает время женщина, не имеющая других дел, кроме своего домашнего хозяйства) и часам к десяти были полны решимости начать длинный трудовой день.

Перегрузить меня работой невозможно: набирать ее стало моей страстью.

Работа мне нравится, она меня зачаровывает. Я способен сидеть и смотреть на нее часами.

До чего приятно следить, как гребет старый лодочник,- особенно ели он нанят по часам.

Научиться обыкновенной, непритязательной гребле, основанной на принципе «тише едешь — дальше будешь», не так уж трудно. Но, чтобы чувствовать себя в своей тарелке, когда проплываешь мимо девушек, требуется изрядная сноровка.

Парус, видимо, решил, что мы играем в похороны, причем я изображаю покойника, а сам он исполняет роль погребального савана.

Когда сухой парус липнет к вашим ногам и обвивается вокруг вашей головы, это неприятно. Но когда то же самое проделывает парус совершенно мокрый, - это просто непереносимо.

Просто удивительно, как рано встаешь, когда ночуешь на открытом воздуха! Если спишь не на перине, а на дне лодки, завернувшись в плед и сунув под голову саквояж вместо подушки, то как-то нет охоты выкраивать «еще хоть пять минуток».

Люди, обладающие на суше мягким и кротким характером, становятся грубыми и кровожадными, как только попадают в лодку. Однажды мне довелось совершить небольшое плавание с молодой леди. В обычной жизни она была на редкость милым и нежным созданием, но слушать, как она выражается на реке, было просто страшно.

Не дело - плыть всегда по течению. Чувствуешь громадное удовлетворение, когда напрягаешь мышцы, борешься с рекой и наперекор ей прокладываешь себе путь вперед. У меня возникает именно такое чувство, когда я сижу за рулем, а Гаррис и Джордж гребут.

Итак, за здоровье троих, благополучно выбравшихся из лодки! И Монмаранси, стоя на задних лапах перед окном и глядя в темноту, одобрительно тявкнул, присоединяясь к нашему тосту.